Кто со мной? С кем идти?Так, Борисов… Так, Леонов…И еще этот типИз второго батальона![124]
И пойти со мной готовы двадцать казаков – это все, что осталось от сотни после боев, длившихся уже пятые сутки. Человеку несведущему такая картина может показаться нелепой: два неполных взвода готовы выполнять приказы пусть и бывалого, но все же юного подпоручика, в одночасье ставшего командиром сотни, после того как прежнее командование просто оказалось не в состоянии выполнять свои обязанности. Нет, наш «бешеный барон» не погиб, но бешеным действительно сделался. Причем в самом прямом смысле этого слова. С ума сошел Роман Федорович. В один прекрасный момент кинулся с шашкой на Добротина, а затем, когда оттащили, скрутили и шашку отобрали, начал хрипло исторгать из себя жуткий винегрет из русского, немецкого и монгольского языков. Пришлось отправить больного в тыл на излечение, а самому, невзирая на все еще не до конца зажившую руку, принимать командование в исключительно сложных условиях.
Нас бросили. Так, во всяком случае, многим начало казаться, когда обескровленный отряд отбил очередную атаку «тараканов» (это так наши солдаты берсерков окрестили), чудесным образом все еще не сумевших взять позиции, несмотря на помощь со стороны артиллерии. Но штурмовать продолжают упорно, хоть и не с той интенсивностью, что раньше. Видимо, надоело немецким генералам народ зря класть, или «озверин» начал побочный эффект давать. Плюс потери. Трупами нападавших покрыты все склоны, кучи тел навалены в пропастях, и все это гниет. Мы все пропитались запахом смерти до последнего атома, но упрямый Добротин намерен до конца выполнять приказ и держать оборону. Даже если со снабжением снова начались пусть пока небольшие, но перебои. И причина тут проста: в тылу и прифронтовой зоне ВЧК вместе с контрразведкой ведут яростную войну с диверсионными группами под общим названием «черные крестоносцы». Откуда взялись эти спецы-вредители, я не знаю, но вредят они постоянно и масштабно. Чего только стоят подрывы ж/д путей, уничтожение наших офицеров, отравление колодцев и прочие вещи. В общем, работы в тылу много. Нам тоже скучать не приходится. К германским берсеркам добавились австрийские. С каждым днем их становится все больше. Сеитин по этому поводу шутит: «Немак решил себя на австрияка сменять? Так нам же лучше, больше в плен сдаваться будут».
Оптимист у нас трубач. Большой оптимист. Австрийцы, как и немцы, постоянно хлещут «озверин» и сдаваться явно не намерены. С тем же рыком и дикими прыжками лезут вперед с винтовками наперевес. И это еще хорошо, что их артиллерия бьет не так сильно, как раньше, а своих пушек мы, скорее всего, так и не дождемся. Зато кроме пулеметов с патронами прислали нам еще и несколько ящиков с гранатами. Вот где сюрпризы сплошные. Открываем один, а там полно «фонариков», они же ручные гранаты Новицкого. Весит каждая такая «штука» два с лишним кило, летит на двадцать пять шагов при броске из положения лежа, но предназначена исключительно для подрыва препятствий и колючей проволоки. Против живой силы действовать «фонариками» строжайше запрещено, запал горит двенадцать секунд, и за это время враг может перебросить гранату назад. Они бы еще пару ящиков «Лишинок»[125] прислали. Но делать нечего. За неимением инструкторов пришлось мне, как уже всем давно известному здесь вундеркинду, обучать казаков обращению с гранатой, вспоминая уроки Докучаева:
– …Для подготовки гранаты и броска нужно вытянуть за кольцо ударника и рукоятки и поставить его на шептало. При метании нажимается выступающий из рукоятки рычаг, что приводит к освобождению ударника, который под действием пружины прокалывает капсюль-воспламенитель…
И это еще цветочки. Ягодки начались, когда я узрел содержимое остальных ящиков. Классические «коктейли Молотова». Получите, распишитесь и разбирайте зажигательные «стеклянные» гранаты. Имелись ли они на фронтах Первой мировой? Насколько я помню, в июне пятнадцатого в Императорском Московском техническом училище изготовили зажигательные снаряды конструкции прапорщика Юрьева. Это стеклянные бутыли с пиротехническим воспламенителем, заполненные смесью мазута, бензина и керосина. Но все это пошло в авиацию после предложения сбрасывать сверху «зажигательные снаряды». Как оказалось, решение неверное – бутылки глубоко впивались в землю, так что содержимое выгорало в ямке, вместо того чтобы разбрызгиваться в стороны. Кроме того, стекло тамошних винных и пивных бутылок было слишком крепким и не разбивалось при падении. У присланных же нам бутылок стекло вполне пригодное к использованию. Уже лучше. С такими гранатами можно и с пехотой воевать. Вот только воевать нам всем пришлось вскоре не только с ней, но и с кое-чем похуже.
